Неслучайно, дорогие друзья, сегодня, в день Царственных страстотерпцев, проливших мученическую кровь за веру и Отечество, мы совершили Божественную литургию под покровом темноты. Обступающая со всех сторон тьма символизирует нравственное состояние жителей России в те страшные годы, о которых государь сказал: «Кругом трусость, измена и обман». Мне вспоминаются слова святейшего патриарха Тихона, произнесённые этим исповедником веры в больнице, в Обыденском переулке, незадолго до своей кончины. Смотря куда-то вдаль, он изрёк: «Ночь будет долгой, очень долгой».
И справедливо сказать, после пролития крови помазанника Божия ночь опустилась на русское царство, ночь объяла умы и сердца миллионов людей. Ночь богоотступления, боговраждебности, гордыни, отречения от заветов веры и отцов, нарушения клятвы верности, принесенной некогда (в 1613 году) русским народом Богу, Церкви, помазаннику Божию. Вот почему во многих храмах свершается сегодня ночью служба Царственным Страстотерпцам, а в некоторых обителях держат пост в знак скорби и сетования. Потому что, хотим мы этого или нет, но весь XX век прошёл как будто в ночи, в сумерках, и светать на Руси стало недавно. Именно тогда, когда наша Мать Церковь, вслед за русским зарубежьем, прославила последнего Государя и членов его Семьи. Светать стало тогда, когда патриарх Алексий II – пресса, конечно, не заметила этого, но церковные люди заметили – от лица русского народа покаялся перед памятью Государя за свершенное, пусть и чужими, инородческими руками, злодеяние, за грехи богооступления и противления.
И вот эта ночь действительно ощущалась теми, кто родился во второй половине XX столетия. Многие знают, что это зловещее место – Ипатьевский дом – в течение многих десятилетий встречал пионеров, школьников, экскурсии, страшными словами, начертанными на фронтоне здания. Там висел плакат, в котором говорилось, что народ свершил здесь возмездие над Николаем «кровавым».
И, конечно, над этим местом, с одной стороны, всегда реяли ангелы Господни. Господь, как всеведущий, безусловно, уже тогда знал, что в знак раскаяния нашего народа пред памятью предков на этом месте встанет величественный Храм на Крови. Но шныряли там и демоны, потому что из уст и взрослых, и юных срывались насмешки, ругательства, брань, тем более ужасные и кощунственные, чем глубже было неведение и старых, и молодых в отношении истории России и истории последнего царствования.
И мы только что слышали евангельские слова, как будто бы действительно изреченные Господом в отношении Царской Семьи: востанут чада на родители и убиют их1. Действительно, для верноподданных, для тех, кто носит в сердце дух преподобного Серафима Саровского (а он был кость от кости и плоть от плоти нашего народа и говорил о том, что, после любви ко Господу, любовь к ближнему выражается в благоговейном почитании и любви русского человека к своему царю), для таких людей, кто не совершенно утерял понимание этих слов или взрастил в себе это семечко, для таких людей очевидно было безумие, охватившее четыре поколения (точно как указано в Библии) после пролития крови Помазанника Божия. И нет сомнения, что все беды, устроенные врагами России: так называемая гражданская война (она не вышла из недр нашего народа, но была спровоцирована теми, кто искони жаждал крушения России); великая война середины XX столетия, унесшая за грань земного бытия десятки миллионов людей; голодоморы, людоедской рукой организованные у нас в России, и все личные бесконечные беды – пьянство, уныние, отчаяние, неверности, растления, потери смысла жизни, – всё это оборотная сторона того, что при попустительстве всех сословий России свершилось на екатеринбургской голгофе.
И будете ненавидимы всеми за имя Мое2. Действительно, индустрия клеветы, её маховик, работал настолько интенсивно (и до сих пор раскачивается в известной степени), что и крещёные люди были захвачены этой слепой, воистину сатанинской неприязнью, отчуждением, а иногда просто ненавистью к хозяину русского народа, милостивому отцу, под скиптром и державой которого наш народ за двадцать с небольшим лет последнего царствования прирос на пятьдесят с лишним миллионов людей.
И Царская Семья чувствовала, как сгущаются сумерки над Россией. Может быть, главный их подвиг заключался в том, что ни он, Государь, ни его царственная супруга, ни дети, льнувшие к родителям, не сломились, не отчаялись, не махнули рукой: да зачем нам всё это? Когда хаос под ногами шевелится, говоря словами поэта; когда люди действительно заразились тем вирусом, о котором писал Федор Михайлович Достоевский в своих вещих произведениях. И жить в этой почти что кромешной тьме, не видя исторической перспективы, находиться словно в тумане миазмов гордости, богохульства, ненависти, злобы, убийственных намерений, исходивших не только из сердец грубой стражи, но и сановников, предателей-генералов, своими руками устроивших падение России, – это, конечно, великий подвиг и великое крестоношение.
Посудим о себе самих. Как часто мы, встретив лёгкое пренебрежение, лёгкое непонимание, раздражительное слово, никнем, меркнем, света не видим, небо с овчинку кажется, земля уходит из-под ног? Мы внутренне падаем, когда не получаем того, что желали бы получать – любви, понимания, сочувствия. А тут все и вся сговорились против Царской Семьи. Как некогда иудеи, от первосвященников до негодных слуг, сговорились в своей ненависти ко Христу, выраженной в словах: Кровь Его на нас и на детях наших3. Вот почему подвиг Государя действительно христоподражательный. Вот почему они, царственные страстотерпцы и мученики, укреплялись словами: Претерпевый же до конца, той спасен будет2.
На мгновение только представить себя на месте княжон: этот шестиметровый забор вокруг Ипатьевского дома, этих диких людей (образ человеческий, а сердца хищников), подвальную расстрельную комнату и всё, что следовало за расстрелом – мрачный лес вокруг Ганиной ямы, ночное кострище и те тёмные страшные вещи, связанные с судьбой останков Царской Семьи, о которых и церковные-то люди предпочитают не говорить, умалчивая о той сатанинской тризне, которая на останках Царственных Страстотерпцев свершалась. Но несомненно, что искра Божия, свет, который во тьме светит и тьма его не обымает, эта искра освещала и озаряла, как лампада, сердце каждого из членов Августейшей Семьи. Аз с вами есмь во вся дни – и даже в эти мрачные и страшные окаянные дни – до скончания века4.
Есть в Евангелии слова, которые трудно воспринять, сколько ни читаешь. Они как будто не вмещаются в нас, эти слова Христа: Не бойтесь убивающих ваше тело, до души же не могущих коснуться5. Однако эти невинные, чистые, благородные, святые души, заслужившие, кажется, совершенно иное – говорим о детях Царской Семьи – прошли через это невыносимое огненное испытание, о котором в Псалтири тоже говорится: Проидохом сквозе огнь и воду, и извел ны еси в покой6. Царственные мученики прошли через этот кошмар и ужас к свету Господню, и этот свет льётся с небес, насыщает собой эту ночь, растворяет, прогоняет сумерки.
И сегодня память Царственных Страстотерпцев – это уже не нечто безысходное, страшное, трагическое и безумное, нечто, что повергло Русь в хаос и самоуничтожение, но это действительно Пасха. Особенно она очевидна сейчас там, в Храме на Крови, на Ганиной яме, куда, несмотря на все сложности нашего времени, устремился народ со всех уголков земли. И мы можем, без сомнения, почитать себя счастливыми, потому что Господь даёт нам возможность предстоять Царской Семье, свершать Божественную Евхаристию, готовиться к причащению Святых Христовых Таин. Почитаем себя счастливыми и потому, что нынче Россия, молитвами тех, кто её любил и за неё пострадал, встаёт с колен; не раздробляется, а собирается и собрана в лице своих сынов и дочерей в Божиих храмах, свершающих сегодня светлую память Царственных Страстотерпцев.
1 Мф. 10, 21.
2 Мф. 10, 22.
3 Мф. 27, 25.
4 Мф. 28, 18.
5 См.: Мф. 10, 28.
6 Пс. 65, 12.
