Не прийти на этот спектакль было невозможно.
Необходимость соприкоснуться была сильнее любых житейских обстоятельств. Соприкоснуться с судьбой нашего последнего Царя.
Началось это с 90-х годов, когда многие священники, и в числе первых – батюшка Артемий – радели за прославление Царской Семьи. Я помню, как еще моя мама подавала записки за упокой их душ, как за своих родных – и сколько верующих тогда это делали!.. Шли Крестными ходами, молились. Потом произошло прославление, канонизация, было множество публикаций, снимались фильмы… И вот теперь – этот спектакль!..
Ощущение было такое, как будто привезли мироточивую икону, которую необходимо увидеть, и детей к ней привести, и близких…
Что происходило во МХАТе им. Горького 16 января?
Благоговейная тишина и полная темнота в переполненном зале на Малой сцене. Всего восемь рядов зрителей. Луч высвечивает над сценой подпись «Николай». За столиком батюшка Артемий. За тонким занавесом, как за пеленой времени, стоит августейшее семейство – государь Николай Александрович II, царица Александра, великие княжны Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия, цесаревич Алексий – и смотрят на нас. Они всегда смотрят на нас – оттуда. И помогают России? – Да!
Спектакль «Царский венец» – инсценировка Ларисы Бравицкой по книге протоиерея Артемия Владимирова «Государев венец» (режиссёр-постановщик Валентин Клементьев).
Еще в юности батюшка Артемий из школьника-бунтаря стал студентом-верноподданным, прочитав книгу о семье последнего русского Государя.
Позднее поразила его дневниковая запись русской императрицы Александры о «самом интересном дне её жизни», проведённом в Версале за размышлением о судьбе Марии-Антуанетты. Параллели этих судеб, роковые совпадения вылились в стихотворение «Две царицы», которое начинается так: «Что выше царского венца?»
Величие и бремя царского венца, любовь, святость жизни, мученическая смерть и стали основой книги и спектакля.
Мы слушаем дневниковые записи супругов, их письма друг другу, заметки о воспитании детей, перед нами история несчастной, но высокой любви царевны Ольги, её отказ покидать Россию и звучащие слова маленького цесаревича за минуту до расстрела.
Между зрителями и сценой почти нет расстояния, мы там, с ними, с гибнущей в пламени истории Семьёй. В конце батюшка встаёт со своего места и уходит туда, за прозрачную пелену, становится рядом с ними. Потом, после долгих аплодисментов, свет гаснет. А тепло, идущее со сцены, остаётся. Тепло семьи, прожившей свою жизнь в любви и достоинстве – так хочется подражать ей, и в роли детей, и в роли родителей и супругов.
Состоявшийся спектакль воспринимается как историческая веха и как некое послание, связывающее мир наш и тот, современность и историю, настоящее время и вечность. Веришь, что добро и правда не могут быть запятнанными всплесками зла и клеветы.
Государев венец становится терновым и святым.
