В день явления на свет Божий великого поэта я живо вспоминаю нежданную встречу с Пушкиным, который своим бронзовым изваянием предстал мне в парковой аллее.
Спускались сумерки, сквозь темные облака проглядывала луна, полагая на задумчивое чело поэта неясные блики, которые делали его прекрасное лицо совершенно живым, а молчание — вещим...
В парке, средь дерев разреженных,
У высоких тополей,
Я увидел бюст заснеженный
В перекрестии теней.
Подойдя тропой завьюженной,
В страхе я застыл на миг —
Несравненный, ясный, пушкинский
Мне предстал посмертный лик.
Очи вещие закрытые,
Молчаливые уста...
Их неужто не отверзешь ты,
Словом умягчив сердца?
Спишь под ветра причитания,
Созерцая дольний круг.
Чужд печали и роптания
Твой ушедший в небо дух...
Приношу привет бессловный я —
Внемлет мне родной поэт,
И с любовию сыновнею
Сердца горестных замет
Изливаю откровение...
Я в вечерней тишине
Принимаю весть от гения,
Будто в тонком, кратком сне.
«Твой приход мне в утешение,
Вспомни о моей семье.
Я нуждаюсь во прощении —
Помолись, брат, обо мне.
Сильно мстил мне дух лукавствия
За паденья юных дней.
Над умами тысяч властвуя,
Странник был я средь людей.
Заживо снедаем ревностью,
Жертва низкой клеветы,
Я изгнал из сердца ненависть
Всех простив, как знаешь ты...»
Наступил черед молчания.
Сделав Пушкину поклон,
Состраданьем опечаленный,
К парковым вратам я брел.
Сумерки сгущались медленно,
Тени вправо повело,
Лишь белело неизменное,
Думы полное чело...
